На фото: «Всю войну таскал 72-килограммовый пулемет, рыл траншеи. До 1942-го паровоз водил. Война закалила. До сих пор сам сажаю огород», – говорит ветеран. || Фото В. ЗОБЕНКО

Актюбинцу Фёдору Ефтихиевичу Семененко 92. По документам – 93. Один год он прибавил себе в 42-м, чтобы его взяли на фронт. Всю войну он прошёл пулемётчиком. «Я пацан был. Немецкий солдат такой же. Встретились – я его убить не смог, он – меня. А потом, когда я увидел, что они на нашей земле творят, страха уже не было. Стрелял и не боялся», – вспоминает ветеран.

Федор Семененко родом из Винницы. После 7-летки уехал в железнодорожное училище в Казатин. Там его и застала война.

– 22 июня бомбили Киев, мы сразу поняли, что это война. Уже днем выступил Молотов, – рассказывает Федор Ефтихиевич. – Была паника. Люди тащили из магазинов все: ящики с мылом, мануфактуру. Потом появились самолеты. Летели они низко-низко. 2 бомбы упали возле нашего училища. Полетели вагоны, шпалы, выбило окна…

Жителей узловой станции Казатин вскоре эвакуировали на Донбасс, оттуда в Челябинскую область.

– В начале войны по 2-3 города сдавали немцам, – говорит Федор Ефтихиевич. – Я работал помощником машиниста, была бронь, но в 42-м я попросился на фронт. Комиссии никакой не было. Руки, ноги есть – вперед. Вернулся через 6 лет с железным болтом в ноге. Ранило меня. Воевал на Украинском фронте. Был пулеметчиком. До этого год под бомбежками был и уже знал, что это такое. Кидают бомбу за километр, а кажется над твоей головой. В расчете нас было двое и командир. Я под номером 1. Пулеметная лента заряжалась 50 патронами. Простыми, бронебойно-зажигательными и трассирующими. Пулемет весил 72 кг с тачкой, еще 24 кг тело. Таскали их на себе. Траншеи рыли. У каждого норма 8 кубов, рыть надо было в полный рост. Только закончишь, тут команда: «Отставить, сдаем позиции!» и опять роешь. Война нас сильно закалила. До этого на паровозе работал. Сколько я угля перекидал! Хочешь, чтоб поезд ехал, держи давление 12 атмосфер, а значит, давай угля.

Из семьи Семененко на фронт ушли 4 брата, в живых остался только Федор.

– Отца угнали на работу в Германию. Но ему повезло, он сбежал, – говорит Федор Ефтихиевич. – Помог муж сестры моей матери. Их вместе забрали. Муж тети умел гадать. Что ни предскажет – все сбывается. Он сказал отцу: «Хочешь жить, слушай меня». По пути в Германию поезд остановился на какой-то станции, они потихоньку сошли и скрылись.

У ветерана Семененко много боевых наград. Самая дорогая для него – медаль «За отвагу».

– Наградили за то, что мост спас, – говорит Федор Ефтихиевич. – Пошел я снимать караул, а там перебежчики. Я за пулемет, и как очередь пустил! У них и взрывчатка была готова. Только не взорвалась. Это было в 42-м году. Позже получил орден. Орденом Трудовой Славы наградили уже в мирное время. 50 лет я проработал водителем.

– Где вы встретили 9 Мая?

– На Дальнем Востоке. Объявили, что Победа, началось братание. Давали фронтовые 100 граммов. Только не брали они меня. На фронте и 200 давали. Даже водой не запивал, и ничего. Давали, чтоб согреться. Морозы были сильные. Махорку давали, сухой паек.

– Что было на войне самым страшным?

– Я ничего не боялся. Если бы боялся, не просился добровольцем.

Как рассказывает Семененко, зарплата пулеметчика на фронте была 15 рублей. Столько платили рядовым.

– Мы за нее только расписывались, а деньги шли для фронта, – говорит он. – Когда домой возвращались, дали бесплатный билет, сухой паек и талоны на питание. Я из Владивостока на Украину месяц ехал, из Харькова до Киева на подножке. Столько людей было. Даже на крыше ехали. Приезжаю в Винницу, все разбомбленное, вокзала нет. В Виннице тогда банды ходили. Воровали, убивали… Я устроился на работу водителем, в 57-м с женой-медсестрой переехали в Актюбинск.

9 Мая ветеран любит смотреть фильмы о войне. Вспоминает однополчан. К нему приходят из школы, военкомата, сельхозколледжа. Гостей всегда бывает много.

Во дворе у 92-летнего ветерана идеальная чистота. Федор Ефтихиевич приучен к порядку еще с войны. До сих пор дедушка сам сажает огород.

Мечты у аксакала самые скромные. Чтобы помогли ему пройти медкомиссию и оперировали глаза. Ветерану уже как-то давали направление, но на лечение он не попал. Жена умерла, дочь далеко, некому его водить по врачебным кабинетам.

– Раньше один глаз не видел, теперь второй подводит. Вылечиться бы, – вздыхает он.