На фото: 1995 г. 9 Мая сбылась многолетняя мечта автора повести – он встретился с настоящим человеком, героем одноименной повести Алексеем Маресьевым. При поступлении в школу юных летчиков он писал сочинение «О настоящем человеке в вашей жизни». Примером для будущего курсанта был именно отважный летчик Маресьев. || Фото из архива А. КУРБАНОВА

Продолжение. Начало в «Д» №№39; 41;42; 43; 44, 45. 46, 47, 48

Продолжаем публикацию об истории нашего города 70-80-х годов прошлого века, об актюбинских мальчишках, увлечённых романтикой неба, их лидерах и учителях, показавших путь к осуществлению мечты.

Уезжаем из Уральска героями. Все отпрыгали по три раза. Никто не отказался. Никто ничего себе не поломал. Целы наши руки, ноги, шеи. Даже начальник авиаспортклуба Галеев похвалил нашу школу юных летчиков. Все курсанты отработали в воздухе так, словно занимаются парашютным спортом уже не первый год. Спокойно, деловито, без паники и даже малейших происшествий. Все-таки нас отобрали в авиацию не случайно! Но благодарить теперь хочется не педагогическое чутье нашего учителя.

« Сейчас, через столько лет, настало время удивляться мужеству Курбанова. Он, в отличие от многих наших педагогов, добровольно взял на себя непростую ответственность за нас, еще не солдат воздушно-десантных войск, а доморощенных пацанов, организовав для нас парашютные прыжки.

Впрочем, это понимание пришло лишь сегодня. А тогда нас распирало от гордости: как же, мы не просто с испуга случайно выпали из самолета, а стали спортсменами третьего разряда, о чем свидетельствуют полученные удостоверения! Грех не отметить великое дело. Тем более, что времени до отъезда и в пути хватает. Живем ведь не в казарме – в номерах комфортабельной, лучшей в городе уральской гостиницы «Саяхат». Родители далеко. Большинство из нас, тогда 16-17-летних, уже пробовали спиртное, видели, как, им порой бездумно, распоряжаются взрослые. Но Курбанов всегда держит руку на пульсе. Он хорошо знает, чем дышит каждый его подопечный. Он выдающийся педагог и этим все сказано. Шеф купил нас простейшим, но беспрецедентным педагогическим приемом, не прибегая к грубости, жесткости и даже к командному тону. Поступил так, как не смог бы, наверное, поступить ни один знакомый мне учитель. Александр Константинович демонстративно приобрел в магазине коробку высококачественного, но самого легкого по крепости вина – белого рислинга. К нему набрал много разнообразной калорийной закуски. Предупредил: это для нас! И по пути в Актюбинск остановил автобус на весенней полевой лужайке. Здесь мы не разбежимся по городу, не угодим ненароком в милицию, да и не опьянеем – крепость заготовленного спиртного мизерна, а доза… Никогда бы не подумал, что учитель может самолично разливать спиртное, угощая своих, пока еще несовершеннолетних, учеников. Но… так было! Взамен он, человек, которого я никогда и хмельным-то не видел, получил желаемый результат: никто из нас после хорошей закуски не почувствовал себя пьяным. Мы доехали до дома абсолютно трезвыми, здоровыми и довольными собой.

« Образование – это то, что остается после того, когда забываешь все, чему учили в школе…»

– Альберт Эйнштейн

Часть вторая

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью?»

1. Чему не учат в средней школе

Мои злоключения летом 1979 года сегодня больше напоминают анекдот, нежели поступки человека, решившего определиться в профессиональной сфере. Но это сейчас, а тогда они походили на отчаянные попытки узника, пытающегося из монолитного каземата отечественной бюрократии вырваться на волю. Сначала озадачил мой главный педагог Курбанов:

– Тебя не примут в наше Актюбинское высшее летное училище – конкурс в этом году, скорее всего, будет запредельным. Хочешь, я поговорю о тебе с командованием Ачинского военного авиационно-технического училища? Его заканчивал один из первых моих выпускников Миша Арнаутов. Через три года, в девятнадцать лет, когда твои сверстники еще срочную рядовыми будут дослуживать, ты будешь уже лейтенантом!

– Нет, в техническое не пойду, буду поступать в летное. Правда, если провалюсь на экзамене, то не смогу ждать следующего года – из моей головы тогда выветрятся и последние зачатки знаний!

Потом неожиданная проблема возникла перед выпускным вечером. Директор школы, по достоинству оценив мое своевольство и показатели итоговой успеваемости, заявил, что документ о среднем образовании он мне не даст. По его словам, он выдаст мне аттестат в виде исключения только в конце августа, если я отработаю лето в стройотряде. Подобная перспектива меня, признаюсь, не согрела. Когда-то Алексея Маресьева, прототипа главного героя «Повести о настоящем человеке» за это исключили из комсомола. Точнее за то, что он отказался ехать на комсомольскую стройку – решил сразу после школы поступать в летное училище. Но он вынужден был по совету врача все же поехать строить Комсомольск-на-Амуре. Поскольку страдал ревматизмом суставов. И там, на лесоповале, в результате тяжелого физического труда избавился от своего недуга. А потом стал одним из организаторов аэроклуба.

« Александра Покрышкина из-за подобного упрямого характера против воли направили в авиационно-техническое училище. Он вынужден был его закончить, отработать техником по самолетам, а потом уже с трудом снова добиваться разрешения поступать в летное.

Но я, в отличие от них, – троечник! Через год мне уже ни за что не поступить в летное! Поэтому я полез «на амбразуру» – пришел к директору в кабинет и твердо заявил о том, что буду поступать в летное училище, поэтому не могу согласиться на его условие. Он ведь должен знать, что физического труда я не боюсь, поэтому стройотряд для меня – вещь несложная. Однако, зачем из-за трех летних месяцев коверкать мне всю жизнь? Директор с моими доводами, конечно же, не согласился. В итоге мой главный документ об образовании оказался под угрозой. Владимир Николаевич был неплохим учителем. Мне нравились его уроки черчения. Он научил меня тому, что не всегда умеют даже выпускники наших технических вузов – читать чертежи. Но, как творческая личность, я не чертил, а… рисовал их. И за это мои оценки, конечно же, снижались.

« Никогда не забуду и того, как он по утрам, за полчаса до первого звонка, словно часовой традиционно стоял у входа в школу. Ему важно было видеть и знать, какими его ученики идут в школу. Кто и как одет, с каким настроением каждый из нас переступает школьный порог.

Не уходил он со своего многолетнего ежедневного поста и в течение пятнадцати минут после звонка. В результате мне, постоянно опаздывающему в школу, его укоризненные взгляды доставались чаще других. И вот теперь, перед прощанием со школой он выдвинул мне такой вот странный ультиматум. Видимо, решил, что я никуда не способен поступить. А я не люблю, когда кто-то за меня решает!

Вручение аттестатов – традиционно торжественное мероприятие. Сегодня в школе все необычно нарядны и приветливы. Однако, мне не до праздника. У меня в голове беспокойно пульсирует один-единственный вопрос: выдаст или не выдаст? Если не выдаст, то… жаловаться некому. Придется ехать в стройотряд.

Директор школы два года назад помог мне, приняв меня, слабоуспевающего, в девятый класс в противовес школьным традициям. Неужели теперь он сломает мою судьбу?! Счастливые мои одноклассники и одноклассницы поочередно с аттестатами в руках и слезами на глазах спускаются в ряды актового зала. Моя фамилия – в самом конце списка выпускников. Так уж повезло мне с фамилией. В том, что меня всегда вызывают одним из последних. Уже весь класс получил аттестаты. Неужели я зря сегодня пришел в школу?

– Чугунов Глеб Иванович!

Ур-р-а-а-а! Не иду за аттестатом, а лечу! Директор со значением посмотрел мне в лицо, перед тем как поздравить с окончанием школы. Дав понять, что оценил мое упорство и желает успеха. Однако мне не до праздника. У меня впереди уже не нарисованная, а четко очерченная цель. Не остался даже на вечер выпускников. С первыми официально разрешенными алкогольными возлияниями. Подумаешь, эка невидаль – школьная пьянка. Курбанов, к примеру, у нас не пьет. А я будущий летчик. И аттестат для меня не такое уж великое событие, а всего лишь инструмент. Достижения главной цели. При этом, знаю, у меня далеко не лучший аттестат. Интересно, насколько же он все-таки не лучший? Раскрываю этот документ и… обнаруживаю в нем ошибку! В графе «родившемуся» крупными буквами написано: «в… Ориенбургской области». Вот незадача. Что же теперь делать? Назад его отнести? Но этот новенький аттестат так дорого мне достался! Я не могу подвергать его опасности зависнуть где-нибудь в бюрократических инстанциях. Ведь руководство школы может запросто положить мой «дефектный» аттестат «под сукно». Так что, как ни крути в руках этот еще пахнущий типографской краской новенький документ, придется им довольствоваться. Таким, какой есть. А впрочем, чего я так расстроился?! Ведь это не моя ошибка, это, пожалуй, истинная цена школьного образования! Поскольку сей «дукамент» подписали пять ведущих школьных педагогов. Директор, два его заместителя, классный руководитель, председатель профкома. К ним следует добавить и человека, заполнившего аттестат. Выходит, все эти люди, меня обучавшие, сами имеют пробелы в знаниях? Как минимум по двум предметам: русскому языку и географии. А если принять во внимание транскрипцию названия города Оренбурга, то с немецким языком у моих учителей тоже выходит трудности?!

Еще одно серьезное препятствие возникло там, где я меньше всего ожидал. Нужно было получить медицинскую справку формы №286. Без нее документы в приемную комиссию учебного заведения не возьмут. Но в поликлинике по месту жительства меня… забраковали. Как же так? Я ведь прошел врачебно-летную экспертную комиссию! Никаких отклонений в моем организме специально уполномоченные на то врачи не обнаружили. А тут какая-то, по сути, обычная формальность становится помехой. Вместо ответа меня направили в психоневрологический диспансер, к психиатру Озеровой. Та внимательно посмотрела на меня словно на некую любопытную зоологическую разновидность и спрашивает:

– Куда собираетесь поступать, молодой человек?

– Что за вопрос, конечно, в летное училище! Я же окончил школу юных летчиков.

– В летное я вам не рекомендую. Ведь летная работа связана с воздушными перевозками пассажиров. Поэтому вашу справку, как психиатр, я не подпишу.

От подобного заявления поневоле начинаешь чувствовать себя идиотом. Как же так? Это что за «чудеса»? К счастью, мне все объяснила мама:

– У тебя в двенадцать лет вдруг возникли ночные страхи. Помнишь? Ты вскакивал по ночам, выбегал на лестничную площадку, плакал, будоражил соседей. Поэтому я была вынуждена обратиться к психиатру. Скорее всего, это были лишь возрастные отклонения. Подростки, особенно мальчишки, – народ впечатлительный. Ночью им снится все, что поразило днем. А если еще и ложишься на левую сторону… Никаких подозрений в отношении твоего психического здоровья тогда у врача не возникло. Поэтому на учет в психоневрологический диспансер тебя не поставили. Но, по злой иронии, так совпало, что я тогда обращалась именно к психиатру Озеровой. Как к лучшему специалисту.

– Спасибо, мам, за ценную информацию. На учете не состою – это главное. А Озерову мы как-нибудь обойдем. Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет… вокруг горы!

Подумаешь, незадача, она так считает, она не рекомендует! Да мне все учителя не рекомендуют. Кроме одного. Что ж теперь после школы в дурдом, что ли, пойти записаться? Нет, граждане чиновники, я буду дотошен, в отличие от вас, в формальностях. Ведь «не рекомендую» не означает категоричный отказ. Официально она не имеет права мне отказать!

Мне стоило немалого труда изучить график работы психиатра Озеровой. Формальный и фактический. Примерно так учили нас в школе юных летчиков. Обходить стороной махровую советскую бюрократию. Такой у нас в стране двуликий менталитет, формально на парадах вопим: «Ленин, партия, ком-со-мол!», а на деле тихо ненавидим нашу хронически однопартийную политическую систему. Я выбрал день и время, когда нужного мне врача на рабочем месте по всем признакам не должно быть. Ведь у психиатра, оказывается, существуют выездные консультации! И обратился в регистратуру психдиспансера:

– Поставьте, пожалуйста, мне штампик в графе «заключение психиатра» медсправки, а то без нее в институт документы не берут.

– В какой институт?

– В педагогический.

– Ну, это не проблема! А на учете вы у нас не состояли?

– Что вы, Бог миловал. Разве я похож на дурака?!

– Сейчас проверим… Та-а-к... Действительно, нет. Тогда вам незачем ждать выхода врача, сейчас поставлю штампик.

– Спасибо, вы очень добры, пожелайте мне удачи!

– Ни пуха ни пера!

– Идите вы все к черту!

***

« Актюбинское высшее летное училище гражданской авиации летом становится местом паломничества абитуриентов из всех уголков нашего великого Союза. Конкурс прошедших ВЛЭК и допущенных к экзаменам достигает десяти человек на место!

Как же, это ведь единственное высшее летное гражданской авиации в стране. Уровень коррупции руководства училища достигает пиковой отметки. Абитуриенты с Кавказа и их родители к парадному входу этого учебного заведения, бывает, приезжают на новеньких черных «Волгах». Самых престижных тогда отечественных автомобилях. Примечательно, что у местных жителей нет никаких сомнений в том, что эти дорогие автомобили после вступительных экзаменов в АВЛУГА будут зарегистрированы на имена высокопоставленных сотрудников училища. Или членов их семей. »

– Продолжение следует