Главные новости Актобе,
Казахстана и мира
Ақтөбе, Қазақстан және әлемдегі,
басты жаңалықтар

Реклама на сайте diapazon.kz, в Инстаграм @gazeta_diapazon и в газете “Диапазон”: +7 775 559 11 11

6592 просмотра

Актюбинская педагогическая поэма

Продолжаем публикацию об истории нашего города 70-80-х годов прошлого века, об актюбинских мальчишках, увлечённых романтикой неба, их лидерах и учителях, показавших путь к осуществлению мечты.

На фото: 1981 год. Курсант Юрий Лончаков после приземления с парашютом. || Фото из личного архива А. КУРБАНОВА


На фото: 1981 год. Уральск. Курсанты школы юных летчиков готовятся к прыжкам с парашютом. Второй справа будущий космонавт Юрий Лончаков.


На фото: 1982 год. Мать космонавта Виктора Пацаева Мария Сергеевна на очередном выпуске школы юных летчиков.


На фото: 1974 год. Москва. Актюбинские ребята в музее звездного городка. || Фото из личного архива А. КУРБАНОВА

Продолжение. Начало в «Д» №№39; 41;42; 43; 44, 45

Продолжаем публикацию об истории нашего города 70-80-х годов прошлого века, об актюбинских мальчишках, увлечённых романтикой неба, их лидерах и учителях, показавших путь к осуществлению мечты.

5. Бокс, как средство самоутверждения

Правда, с боксом пришлось расстаться. Несмотря на то что мои тренировки на ринге к тому времени стали уже постоянными. Однако, Курбанов непреклонен: «авиация или бокс – выбирай сам. Ты занимаешься одним из самых травматичных видов спорта. Причем травмам в боксе больше всего подвержена голова. Малейшее, даже самое легкое сотрясение мозга и ни один врач не возьмет на себя ответственность признать тебя годным к летной работе. Кроме того, у боксеров от ударов в лицо часто бывает повреждена носовая перегородка. А это неправильное дыхание, недостаточное снабжение кислородом головного мозга. В авиацию с таким дефектом не берут. Ведь полеты бывают связаны с работой в кислородной маске, на больших высотах. Никто в школе юных летчиков не занимается боксом, запомни!». Что ж, аргументы более чем убедительные. Мне нужно научиться ограничивать себя во всем, что станет препятствием на пути в авиацию. В те школьные дни я не пристрастился, например, к курению, как многие мои сверстники, следуя стадной установке: «дурной пример заразителен». Очень она для нас, юнцов, была необходима, эта суровая курбановская наука. Преподаватели Актюбинского высшего летного училища пока смотрят на нас свысока. Они обучают элиту Аэрофлота. Мы не входим в обязательную программу подготовки пилотов, поэтому перед началом занятий над нами можно иронизировать:

– Здравствуйте, товарищи юные летчики!

Мы отвечаем недружно, вразброд. Не потому, что не умеем. Нас прекрасно этому обучили на занятиях по строевой подготовке. Которые для нас специально проводят армейские сержанты в местной «учебке» связи. Просто нам не нравится такое вот обращение. Мы – такие же курсанты, как и курсанты АВЛУГА. А если нас называют юными летчиками, значит, недооценивают. Подчеркивают свое к нам пренебрежение. Ведь те же армейские сержанты к нам обращаются на «вы» – сбивают их с толку наши курсантские погоны. Курсант – без пяти минут офицер. Это для сержанта-срочника, как «Отче наш». Сержант дослужит свои два года и расстанется с военной формой навсегда. А мы ее одели не случайно – такова негласная установка школы юных летчиков. Такова ее психология. И мы, общаясь между собой, в этом не сомневаемся. Преподаватель школы ветеран Великой Отечественной отставной полковник Иванов воспитывает в нас эту уверенность:

– Товарищи курсанты, а понимаете ли вы, что в армию не забирают, а призывают!

– В чем же разница, Дмитрий Иванович? – интересуется Володя Мыльцын, не замечая подвоха.

– В том, что забирают у нас только в тюрьму!

От нашего хохота дрожат стекла. Обескураженный Володя удивленно качает головой. А ведь преподаватель удивительно доходчиво нам все это объяснил. И, может, благодаря именно такому объяснению вся его лекция прослушана в мертвой тишине.

В АВЛУГА мы изучаем воздушную навигацию, аэродинамику, метеорологию, конструкцию самолета и двигателя учебно-тренировочного Як-18Т. В частях актюбинского гарнизона проходим строевую, огневую подготовку. В отличие от своих сугубо гражданских одноклассников, мы неплохо стреляем из автомата Калашникова и пистолета Макарова. На занятиях по физподготовке, разработанной специально для летного состава, развиваем быстроту реакции, бешеным вращением в двух плоскостях на колесе-тренажере тренируем вестибулярный аппарат. Даже в высшем летном училище пока еще нет такого колеса, а у вездесущего Курбанова есть! Никого из нас, чуть позже впервые севших в кабину самолета или вертолета для обучения, в воздухе не будет подташнивать! В отличие от сверстников, не прошедших школу юных летчиков.

Потом нас озадачили серией занятий по телеграфной азбуке в Актюбинской радиошколе ДОСААФ. Мы неплохо принимаем на слух «морзянку». До такой степени неплохо, что инструктор, обучающий профессиональных радистов, удивляется нашим способностям. Через несколько лет, начиная изучать этот предмет в летном училище, я сразу показал отличные результаты радиоприема, за что был освобожден от сдачи экзамена. А другие мои однокурсники испытывали немалые трудности в освоении радиодела. Ведь в училище нас обучал распознавать сигналы приводных радиостанций человек, никогда не готовивший радистов. А посему не владеющий в полной мере методикой подобного обучения. Чем по сути отличается пилот от радиста? Да, пожалуй, многим. Высокой скорости приема пилоту не требуется, так как любой авиационный привод выдает «морзянкой» всего-то один-два знака. Нас же в радиошколе ДОСААФ обучали азам профессионального радиоприема – с тех пор я в полете, на фоне грохота двигателя и жутких радиопомех в эфире, никогда не путаю ни одной буквы. Впрочем, это лишь детали обучения. А пока… плотность и частота занятий для меня, не очень-то любившего посещать среднюю школу, кажутся чрезмерными. Потом все это входит в привычку и становится очень интересным. Школьные каникулы – тоже не повод отлеживаться или бродить по улицам. Ведь буквально каждые каникулы мы выезжаем с нашим неутомимым Курбановым в Москву, Ленинград, Волгоград, Саратов, Сызрань, Оренбург, Орск. Курсанты ШЮЛ имеют свободный доступ даже в колыбель космонавтики – Звездный городок. И это не развлекательные поездки, мы бываем во многих авиационных училищах, знакомимся с их историей, базой, техникой, бытом курсантов и педагогами. Нашу школу везде знают и принимают каждый очередной курс с радушием. И, поверьте, отнюдь не показным радушием – самым настоящим! Ибо не бывает такого, чтобы в том или ином училище не было наших выпускников. Наших парней уважает командование. Ведь они пришли сюда хорошо подготовленными, дисциплинированными и существенно облегчили жизнь армейским педагогам. Наши ребята буквально на каждом курсе, бегут к нам со всех сторон, едва завидев родную форму школы юных летчиков! В такой радостно гудящей толпе складывается впечатление, что мы и в чужом городе находимся среди своих, актюбинцев. Вот прямо из воинского строя, получив разрешение ротного командира, к нам выскакивает первокурс­ник Саша Мирошник, который даже в повседневной рабочей курсантской одежде выглядит, как кадровый офицер! А вот к нам спешит и третьекурсник, будущий офицер авиации палубного базирования Витя Золотухин! Он уже самостоятельно поднимает в воздух учебно-боевой вертолет. И даже вот такое простое общение с ним – незабываемый урок, который ни за какие заслуги не получишь в средней школе.

Мне, в далеком будущем школьному педагогу, на всех чиновничьих уровнях, от районного до областного отделов образования, твердят о важности профориентации будущих выпускников. Нередко и том, что она попросту отсутствует, эта пресловутая профориентация. И молодые люди, неплохо отучившись в школе, а нередко получив и аттестаты с отличием, не знают куда податься. Они себе просто не представляют, чем они будут заниматься, поступив в то или иное, пусть самое престижное высшее учебное заведение. А уж тем более не подозревают, кем они в реальности станут, получив диплом вуза. И никакие жалкие «потягушки» школьных педагогов в области профориентации не могут изменить положения. Это было тогда, в советское время, остается и сейчас, спустя тридцать лет. Это хронический дефект школьного образования, который для нас гениально выправил Курбанов. Ведь прежде чем зачислить нас в ШЮЛ, наши педагоги потрудились выявить предрасположенность каждого из нас к будущему профессиональному роду деятельности. И еще. В этих важнейших для нас поездках, для которых начальник школы неизвестно каким путем добывает средства, мы привыкаем к жизни пилота. Или просто военного человека. К образу жизни людей, которые всю жизнь живут в разных концах света, мыкаясь по гарнизонам, по аэропортам нашей необъятной страны. Походная жизнь требует особой привычки, организованности, внутренней собранности. И мы все эти навыки активно получаем. Обратите внимание, читатель, получаем мы их не в элитном кадетском корпусе, существующем аж со времен царя Гороха, а всего лишь в школе юных летчиков, имеющей статус пока даже не образовательного учреждения, а… общественной организации. На базе горкома комсомола.

Не обходится в этих поездках и без курьезов. Едем, к примеру, из Москвы – города, отличающегося от прочих советских городов особым снабжением. Мы пресыщены впечатлениями от увиденного и услышанного. Не забыли и о родителях. Для этого наш педагог организовал коллективный поход в Московский государственный универмаг, где мы набрали целую кучу сладостей, конфет и других изысканных столичных угощений, которые в эпоху всеобщего советского дефицита на прилавках были хорошим подарком. До дома тридцать три часа пути. С вечера отоспались в поезде, а поутру разворачиваем гостинцы:

– Смотри, какие я красивые конфеты в ГУМе купил! В Актюбинске их и по великому блату не достанешь!

– А как называются?

– И название у них какое-то мудреное: «Птичье молоко»!

Курбанов, опытный, часто бывающий в поездках человек, прислушался к нашему разговору в купе:

– А ну-ка покажи, чье производство?

В нашей компании – кульминационная немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре»: на обороте яркой коробки конфет вместе с этикеткой столичного ГУМа красуется фирменный знак: «Актюбинская кондитер­ская фабрика»!

***

Сегодня Александр Константинович собрал нас в школе перед очередной поездкой. Это будет экскурсия в музей Виктора Пацаева и вечер в Алгинской средней школе, где учился будущий космонавт. Подобный визит – ежегодная традиция школы. Как и поездка в район города Орска, на место гибели космонавта Владимира Комарова. Для нас это не только дань уважения погибшим во имя интересов державы летчикам-космонавтам, но и воспитательное мероприятие: на пороге выбора мы должны хорошо себе представлять опасность будущей профессии. Мы выезжаем в заказанном автобусе, настроившись на лирический лад.

В музее, если честно признаться, мало что запомнилось. Что может быть особенного в обычном школьном музее? Ведь это не авиационный музей на базе Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского в подмосковном Монино, где мы были весной. И где на огромной территории собраны отечественные серийные летательные аппараты за всю историю авиации. Единственным любопытным развлечением для нас показался вечер. Алгинские девчонки нами заинтересовались! Это было видно по тому, как настойчиво они предлагали нам отведать своих пирогов. Потом проявили инициативу и алгинские учителя, предложив посоревноваться со своими старшеклассниками в разборке и сборке автомата. Мы все-таки люди в военной форме. И нам должно это быть знакомо. А мы не ожидали здесь такой задачки. Собравшись в круг в фойе, прикидываем силы. Кого выставить на конкурс? Ведь у соперников, как у хозяев мини-турнира, заведомое преимущество. Во-первых, у них свои школьные автоматы. А всякое оружие, как известно, обладает индивидуальными особенностями, которые знает только его пользователь. У какого-то «Калашникова», например, замыкатель газовой трубки со ствольной накладкой туговато работает. Где-то искривленный шомпол вылетает из своего канала лишь после третьего удара ладонью по затыльнику приклада. А все вместе это – потерянные секунды конкурсного времени. Во-вторых, мы в ШЮЛ не придавали значения скорости разборки и сборки АКМ. Зачем нам это? Мы неплохо из него стреляем. Боевыми патронами. На полигоне. Опустошая по два-три магазина, в противовес школьно-программным девяти патронам. Научились его чистить. После массовых стрельб, когда ствол и ствольная коробка изнутри забиты отнюдь не теоретическим, а самым настоящим нагаром пороховых газов. Поэтому курс средней школы по начальной военной подготовке, где во главе угла стоит примитивная скоростная разборка-сборка списанного и разболтанного оружия, мы считали уже далеким детством. Но отказываться невежливо. Они выбрали такой вид соревнования, может быть, специально, чтобы нас по­срамить. У них, видимо, есть ухари, которые с лихвой перекроют нормативы. То есть, разберут и соберут эти оружейные останки за пятнадцать-двадцать секунд против нормативных тридцати. »

– Продолжение следует

Автор — Глеб ЧУГУНОВ

Комментарии 2

Комментарии модерируются. Будьте вежливы.

  • 1870

    1870

    Не перестаю с интересом читать статьи Глеба. Не знаю они сейчас пишутся или из архива... В этом выпуске понравилось про "Птичье молоко". Ну и нормативы по АКМ вспомнил свои. Разбирал за 8 и собирал за 12 секунд, в армии. Шомпол выбивал ударом посередине с первого раза. Хорошие статьи.

    0
    0
  • Старожил

    Старожил

    Интересно, у кого он в радиошколе ДОСААФ учился. Я сам окончил её в 87-м году, попал в интересное место в армии, ничуть не жалею. У нас был прекрасный преподаватель и просто хороший человек Анатолий Иванович Фалеев, царство ему небесное.

    0
    0